Х. ПЕРИОД "МАЛЫХ ДЕЛ"

Пётр Бицилли

web | У истоков русской общественной мысли

Исторический процесс подчинен закону ритма. Он представляет собой чередование моментов подъема и спуска, одержимости верой в осуществимость известных идеалов и отрезвления, охлаждения, прилива энергии и усталости, отказа от напряженной деятельности. Состояние, в каком находилась Россия накануне 1-го марта и после него, поразительно схоже с тем, в каком она была накануне Декабрьского переворота и в начале царствования Николая I. Несколько дней после 1-го марта исполнительный комитет обратился к Александру III с письмом, в котором убеждал его принять условия "Народной воли" и тем положить конец террору сверху и снизу, восстановить порядок в стране: "...у нас правительство выродилось в чистую камарилью и заслуживает название узурпаторской шайки гораздо более, чем исполнительный комитет...". "Русское правительство не имеет никакого нравственного влияния, никакой опоры в народе; вот почему Россия порождает столько революционеров; вот почему даже такой факт, как цареубийство, вызывает в огромной части населения радость и сочувствие. Да, Ваше Величество, не обманывайте себя отзывами льстецов и прислужников. Цареубийство в России очень популярно. Из такого положения может быть два выхода: или революция, совершенно неизбежная, которую нельзя предотвратить никакими казнями, или - добровольное обращение верховной власти к народу". Если царь изберет этот "второй путь", исполнительный комитет прекратит свою деятельность. И комитет ставил царю следующие условия: всеобщая амнистия всем политическим преступникам, созыв всенародного Учредительното собрания, свобода слова, печати, собраний и т.д. Но это был только стон агонизирующего. После казни Желябова и Перовской, руководителей исполнительного комитета, он фактически перестал существовать; он ограничивал - и то недолгое время - свою деятельность выпусками прокламаций, обращений к народу. Сохранилась тайная типография, где издавалась еще до войны Народная воля, но пропагандная деятельность в народе путем "бакунинского" метода прекратилась нацело: она перешла в ту, о которой речь была выше. Период "красного тeppopa" миновал.

Помимо аналогий, обусловленных законом ритма, в истории бывают и случайные совпадения. Подобно тому, как дарование конституции Польше и Финляндии, введение по настоянию Александра I конституционного режима во Франции вселило в русском обществе веру, что подобный режим будет введен и в России, образование Болгарского государства в 1878 г. на основании конституционного строя способствовало усилению конституционно-либеральных стремлений в русских общественных кругах. Считаясь с этим, Лорис-Меликов составил свой план процедуры подготовки некоторых необходимых реформ. Этим планом было предусмотрено образование специальных комитетов для рассмотрения отдельных вопросов: улучшение материального положения крестьянства, расширение прав органов земского и городского самоуправления и т.д. Комитеты представляли бы свои проекты в общий комитет, в котором, наряду с советниками, назначенными правительством, участвовали бы и делегаты от земства и городских дум. Решения комитета должны были поступать в Государственный совет, он мог их принять или отвергнуть. К этому сводилась "конституция" Лорис-Меликова. Все же этот план был приветствован как первый шаг к усвоению конституционного строя. Александр II одобрил его как раз в тот день, когда был убит. Вскоре после катастрофы 1-го марта Александр III созвал на совещание великих князей, министров, членов Государственного совета, чтобы разрешить вопрос, принять ли этот план. Победоносцев, имевший на молодого царя большое влияние, "нигилист" в полном смысле слова, высказался решительно против: принять этот проект - значит создать "средостение" между царем и народом; ведь у земцев с народом нет ничего общего. У нас и без того немало "говорилен" - земские собрания, городские думы, суды - "говорильни" адвокатов, благодаря которым гнуснейшие преступления остаются безнаказанными (Победоносцев намекал на оправдательный приговор, вынесенный присяжными Вере Засулич), а теперь хотят создать еще новую "говорильню", привлечь к участию в законодательстве негодяев, развратников, корыстолюбцев, какими для Победоносцева были все земцы (известна его формула: "Всякий человек - подлец", исходная точка всей его политики). Министр финансов Абаза с полным основанием указал, что речь Победоносцева - обвинительный акт против всей политики покойного царя. Но Александр III согласился с Победоносцевым. План Лорис-Меликова был отвергнут, сам он уволен, на его место назначен граф Дим. Толстой, бывший во времена лорис-меликовской "диктатуры сердца" министром народного просвещения. "Нигилист" Победоносцев был назначен обер-прокурором Святейшего Синода. В министры народного просвещения попал Делянов, креатура Победоносцева и Д. Толстого.

В течение долгих лет внутренняя политика России направлялась Победоносцевым и его людьми, была проникнута его духом. Он был выдающийся ученый, юрист (специалист по гражданскому праву), но страдал полнейшим бездушием, оторванностью от жизни (в этом он, как известно, послужил Толстому прототипом мужа Анны Карениной). "Белый террор" проявлялся с еще большей жестокостью, чем в последние годы царствования Александра II, хотя в нем не было уже никакой надобности, так как "красный террор" кончился. Требование Победоносцева устранить "средостение" между царем и народом было осуществлено в том, что органы земского и городского самоуправления были всецело поставлены в зависимость от административных властей - губернаторы имели право отменять и те решения этих органов, какие не противоречили законам, а просто были считаны за "не отвечающие интересам народа" или за "неблагонадежные", - а в сельских округах и в небольших городах был отменен институт мировых судей, избиравшихся органами самоуправления, - их компетенции подлежали незначительные уголовные и гражданские процессы, - замещенный институтом земских начальников, назначавшихся административными властями и выполнявших вместе с судебными и административные функции (причем от них не требовалось образовательного ценза). Вообще, вера царя и его окружения в "народ" была скорее сомнительной и, во всяком случае, толковалась и применялась весьма своеобразно. Правительство стремилось, насколько это было возможно после великих реформ, восстановить "патриархальный" строй, державшийся на начале сословности. Был изменен порядок выборов в земские и городские учреждения так, что перевес принадлежал в них в еще большей, чем раньше, степени зажиточному дворянству и крупной буржуазии. Знаменитым циркуляром Делянова о "кухаркиных детях" было внушено директорам гимназий не принимать туда детей низших общественных слоев. Приобщение "простых людей" к образованию, к склонности мыслить и рассуждать, считалось опасным: правительство поощряло открытие церковно-приходских школ, где дети воспитывались в "религиозном" духе и которые могли конкурировать с земскими школами.

Последовательная реакционная политика проводилась во всех отраслях управления. Автономия высших учебных заведений была упразднена окончательно. Были запрещены всякие студенческие товарищества: студент считался "отдельным посетителем" университета. Победоносцев взял под свое руководство цензурный комитет. Журналы крупного формата все еще были освобождены от предварительной цензуры, но комитету было предоставлено право толковать какие угодно высказывания в органах печати, как "нежелательные", "опасные" и на этом основании делать "предупреждения" редакции; а после "третьего предупреждения" и запретить издание. Так были запрещены (1884 г.) Отечественные записки, последний орган шестидесятников, редактируемый Салтыковым и (после смерти Некрасова) Михайловским. Уцелели только гораздо более умеренные Вестник Европы и Русская мысль. Зато правительство всячески покровительствовало Русскому вестнику, издаваемому вышедшим из круга "людей сороковых годов", позже перекинувшимся в реакционный лагерь, Мих. Катковым.

Короче говоря, создавшаяся обстановка, близко напоминавшая ту, что сложилась в царствование Николая I, так сказать, парализовала общество. Наступила пора "безвременья", "малых дел", как тогда выражались. Прежние руководители общественного мнения один за другим сошли в могилу: Некрасов скончался в 1877, Салтыков - в 1886, Чернышевский - в 1887 в своем родном городе Саратове, где ему было разрешено поселиться после ссылки в Сибирь, но он уже давно был почти всеми забыт. Оставался только Михайловский. Новые люди из прогрессивного лагеря, которым удалось спастись от ссылки или одиночного заключения, покинули Россию, отдавались общественной деятельности в эмиграции, но, благодаря усовершенствованию "аппарата", не имели столь прочных связей с соотечественниками, оставшимися на родине, какие были возможны раньше.

© Пётр Бицилли
© Галина Петкова - публикация, редакция и комментарий
=============================
© Электронное издательство LiterNet, 26.09.2005
Пётр Бицилли. У истоков русской общественной мысли. Варна: LiterNet, 2005