VIII. БЫТИЕ "ФОРМАЛЬНОЙ ШКОЛЫ" В ИСТОРИЧЕСКОМ РАКУРСЕ

Ирина Захариева

web | Русский формализм и структурализм

В начале двадцатых годов ХХ века русские ученые - формалисты осознавали себя как представители ведущего направления в филологии. Их постановки воплощали дух послереволюционной эпохи, и свою консолидацию они мотивировали переломным временем кардинальной переоценки научных ценностей. В статье "Т.наз. "формальный метод" журнале "Леф" (1923, №1) Осип Брик обосновывал эстетическое новаторство авангардных поэтов. Как подсказывает заглавие статьи, ему принадлежало и определение метода.

В 1920 году при петроградском Институте истории искусств было создано отделение истории словесных искусств, руководимое Виктором Жирмунским. На лекциях Ю. Тынянова, Б. Эйхенбаума, В. Шкловского приобщались к науке будущие литеатуроведы Борис Бухштаб, Лидия Гинзбург, Николай Степанов.

К основному ядру ученых-формалистов присоединились филологи Сергей Балухатый, Виктор Виноградов, Григорий Гуковский, Михаил Петровский. Труды представителей формалистического направления в литературоведении публиковались в сборниках "Вопросы поэтики". Выпуски 1920-х годов осуществлялись петроградским Институтом истории искусств. В сборнике "Проблемы поэтики" (Москва - Ленинград, 1925) была помещена работа М. Петровского (1887-1940) "Морфология пушкинского "Выстрела". По методу анализа эта статья предшествует исследованию В. Проппа "Морфология сказки" (1928). Михаил Петровский - один из репрессированных ученых-формалистов. Погиб в тюрьме. Имена теоретиков Б. Эйхенбаума, Ю. Тынянова, В. Жирмунского ввел критик-эмигрант Д. Святополк-Мирский в рецензии "Издания Института истории искусств", помещенной в журнале "Современные записки" (Париж, 1925, № 2).

Пребывание в Институте истории искусств побуждало ученых к выработке общей концепции литературоведческого историзма. История литературы, в интерпретации представителей формальной школы, выражается в приливах и отливах, составляющих процессы взаимодействия и преемственности (следования традиции), а также процесса трансформации (эстетического сдвига). Историческое движение мыслилось как имманентная эволюция художественных форм.

Писатель рассматривался как фактор, как причинная обусловленность литературного развития. Своей деятельностью он всего лишь подтверждал законы литературной техники. Творческая индивидуальность игнорировалась - указанное положение обнаруживало слабость формалистической теории. Формалисты пытались заложить основы будущей теоретической истории литературы, вытеснив из творческого процесса обособленную личность творца.

В первом десятилетии послеоктябрьского периода формалистическое направление в филологии усиленно развивалось, но обозначились и разногласия, и неудовлетворенность крайностями авангардистских воззрений школы. Лингвисты Москвы спорили с литературоведами Петрограда о степени допустимости использования данных лингвистики в литературоведческих анализах. Роман Якобсон в труде "Новейшая поэзия..." (Якобсон 1921) выдвинул определение поэзии как языка в его эстетической функции. Гораздо более поздняя формула И. Бродского определившего поэта как орудие языка выступает как дополнение к постановке Якобсона.

Внутри движения формалистов происходило отмежевание от крайностей раннего этапа существования школы. Виктор Жирмунский участвовал в дискуссиях, отстаивая позицию "умеренности" в формализме. В статье 1923 года "К вопросу о "формальном методе" он выражал несогласие с заявлением Якобсона о том, что прием выступает основной герой формалистов. Жирмунский защищал идеи методологического плюрализма; обращал внимание на то, что в границах литературного произведения существуют как эстетические, так и внеэстетические факторы, которые должны учитываться. Касаясь вопроса о форме, он придавал значение мировоззрению писателя. Обращаясь к более конкретной проблеме о предпосылках смены классицизма направлением романтизма, он, в отличие от ортодоксальных формалистических суждений об "окаменелости стиля" в классицизме, связывал победу романтизма в европейской литературе с формированием нового мировоззрения, которое искало выражения в литературе, искусстве и в иных культурных сферах.

С середины 1920-х годов шумно заявили о себе критики - рапповцы (члены "Российской ассоциации пролетарских писателей"). Рапповцы, отличавшиеся необразованностью и беспардонностью во внутрилитераторных отношениях, начали обвинять формалистов в аполитичности, в изгнании из искусства социального эквивалента. Лев Троцкий в книге "Литература и революция" (1923) признавал полезность частных изысканий ученых формалистического направления, но обвинял их в реакционности общеметодологической платормы. Анатолий Луначарский, защищавший футуристическую поэзию, рассуждал об общественном вреде формализма в науке в статье "Формализм в искусствоведении" (1924).

Теперь уже доказано, что книга Павла Медведева "Формальный метод в литературоведении" (1928) маскирует авторство Михаила Бахтина. Автор, исходя из понимания литературы как социального феномена, говорил о необходимости создания поэтики, которая бы учитывала социальный фактор и использовал словосочетание социологическая поэтика.

Первые признаки социологизации формалистического направления замечены у основателя ОПОЯЗ-а Виктора Шкловского. В сборнике статей "Третья фабрика" (1926) он сожалел о былом безразличии школы к внеэстетическим рядам литературы и превозносил литературу факта - в унисон с поэтами-авангардистами из объединения "ЛЕФ". Воспользовавшись бытовавшими тогда взглядами на искусство как на разновидность производства, ремесла, Шкловский признавал аналогию искусство-производство. Бывшие коллеги обвиняли его в предательстве, но в книге "Третья фабрика" усматривается своевременная попытка Шкловского внедрить социальность в формалистическую школу.

Во второй половине двадцатых годов Юрий Тынянов и Роман Якобсон пытались привести методологию формализма в соответствие с новыми условиями. В 1928 году они опубликовали в журнале "Новый ЛЕФ" (№12) тезисы, озаглавленные "Проблемы изучения литературы и языка". Оформлялось представление о литературном процессе как о системе с определенной конструктивной функцией каждого элемента. Выстраивалась совокупность идей, дающих представление о национальной литературе как об эстетической структуре. В тезисах Тынянова и Якобсона был выдвинут взгляд на структуру общества как на систему систем. Задача ученых-культурологов усматривалась в выявлении закономерностей исследуемой структуры.

К концу двадцатых годов - в общей неблагоприятной общественной обстановке - формалисты были подвергнуты политической травле; неизвестно на каком основании отдельные носители формалистических идей были репрессированы. В условиях разгрома движения Шкловский написал жалкую покаянную статью "Памятник научной ошибке" ("Литературная газета" от 27 января 1930 года). Юрий Тынянов был вынужден переключиться на создание исторической художественной прозы. Десятилетия подряд в официальной советской науке слово формалист сделалось бранным ярлыком, но работа ученых этого направления в области поэтики и теории литературы учитывалась литературоведами нового времени (в их числе Леонид Тимофеев, Геннадий Поспелов, Алексей Бушмин).

© Ирина Захариева
=============================
© Електронно издателство LiterNet, 18.05.2014
Ирина Захариева. Русский формализм и структурализм. Идеи и концепции двух методологических направлений в литературоведении ХХ века. Варна: LiterNet, 2014.